Сергей Сокуров

Под сенью Гиппократова платана

 

Ради истины обязан признаться, что в ограде Реутовской городской больницы платанов нет. У меня здесь, в настоящем очерке, – это образ не объекта, а темы; художественный приём, навеянный легендой о древнем платане, венчающем памятную горку на острове Кос в Эгейском море. Это дерево почтенного возраста якобы посадил лет за 300 до Рождества Христова сам Гиппократ, чтобы в приятной тени, под южным небом, учить врачеванию питомцев бога Асклепия выявлять у страждущих причины заболевания и напутствовать на деятельную жизнь после излечения.

Сегодня дальние потомки эллинского лекаря учат смену в аудиториях и клиниках, а приём больных ведут в кабинетах, обставленных умной и проницательной аппаратурой. Но, согласитесь, любому пациенту клиники только на пользу, если из окон палаты открывается вид на затенённый сад, когда после курса лечения или операции можно выйти в «клинику природы», возвращающую здоровье запахами и звуками, зримыми образами зелёных насаждений, не теряющих свого благого воздействия на тело и душу человека и золотой осенью, и в пору снежного убранства. Имено такой, «второй клиникой» - просторным парком - располагает больница наукограда. Так что, подыскивая заглавие для очерка о ней, о её служителях в белых халатах, я не случайно вспомнил о легендарном дереве-долгожителе на берегу южного моря, посаженном первым смертным врачом античного мира, ибо до него этим благороднейшим делом занимался лишь бессмертный небожитель, Асклепий.

Как положено в публицистике, описывая людей и дела, которым они служат, необходимо представить читателю место действия, огороженное узором чугунным. Помнится, лет 20 тому назад, когда я миновал впервые больничную калитку, первое впечатление произвёл на меня именно сад по обе стороны подъездной, к главному, двухэтажному корпусу, аллеи. Старый сад был запущенным, но не производил неприятного впечатления; неухоженность была составным признаком его очарования. Только какие и к кому в то время могли быть претензии? Вся страна (а вместе с ней и подмосковный город ткачей и ракетчиков) находилась в состоянии небрежения. Садовая зелень скрашивала ещё советскую окраску фасада главного корпуса (он же резиденция городского главврача), другие непрезентабельные корпуса-избушки маскировались древесной и кустарниковой листвой.

 

Немного новейшей истории

В тот год мне пришлось участвовать в приёме канадских врачей, которые были приглашены в ряд городов Подмосковья, в том числе в Реутов, депутатом Государственной Думы генералом Н.С. Столяровым. Это была двухнедельная благотворительная акция, подкреплённая грузом лекарственных препаратов, правда, почти просроченных, но в постперестроечной России и такие находились в дефиците. Я невольно стал свидетелем безрадостного состояния отечественного здравоохранения на примере Реутовской горбольницы – состояния на грани разрухи: острый недостаток препаратов первой необходимости, диагностической аппаратуры, шприцов и перевязочного материала. Врачи разбегались по более сытым местам. Для лечения многих заболеваний, даже не сложных, местных жителей отправляли в иногородние лечебницы, что я вскоре испытал на себе. Одно из первых лиц городскогоздравоохранения В.А.Сидоров, загодя, на моих глазах, испытывал неудобство в предстоящей демонстрации своего хозяйства представителям благополучной страны, 200 лет не знавшей ни войн, ни революций. Однако заморские специалисты не обратили особого внимания на внешнее неустройства врачебного дела у нас. Они изумились «уму не постижимым» (по словам одного из них, владевшего русским языком) профессионализмом русских врачей, их умением распознавать болезнь без хитрых приборов – живым человеческим глазом, верно назначать лечение подручными, по сути, средствами. «Если бы у вас было то, чем пользуемся мы, - канадский знаток русской речи указал на одну из привезённых с собой металлических коробочек, - ваша медицина была бы лучшей в мире».

 

Новый Реутов

С тех пор прошла… Скажу по ощущению - вечность. Настолько к лучшему, «становясь с веком наравне», изменился Реутов, во всех его урбанистических ипостасях и внутреннему содержанию. Неузнаваемым стало городское здравоохранение. Мне уже не пришлось наблюдать его изнутри, как в 1995 году. Преобразования в этой сфере городской жизни, в основном, бросались мне в глаза своей наружной стороной, когда я видел, как обрастает новыми внушительными корпусами главное прежде здание городской больницы, а те «избушки» исчезают, как приняла новый облик «моя поликлиника» - № 1.

Раз уж помянул о ней, остановлюсь чуть подробней. Нет, реставрированных экстерьера и интерьеров поликлиники, сквер перед глубоко профилированным главным фасадом здания описывать не стану. Кто не поверит, приезжайте, сравните своё впечатление с моим. В нынешнем общественном мнении это называется «евроремонт». Снаружи – радуется глаз, внутри – чисто, просторно, комфортно. При первом обозрении пришло на ум сравнить главврача поликлиники с зодчим и мастером специнтерьера, хотя понятно, что на этой должности врач и хозяйственник-администратор должны быть в одном человеке вровень, чтобы качество лечения и место, где лечат, соответствовали друг другу. На описываемом месте оказался человек… (простите за тавтологию) к месту. Когда я, ещё в год приезда канадских врачей, познакомился с Г.В. Кокониным, главврач поликлиники № 1 был не столь титулован и знаменит как теперь. Но о возрождении вверенного ему учреждения не только мечтал – он начал с посильного, первым делом, с подбора кадров, с проблемы проблем: как удержать хорошего специалиста на скромном жалованье, когда рядом щедрая столица. Преодоление трудностей идёт не легко, но ведь не зря Геннадий Викторович оренбуржец. Та российская окраина добывалась и осваивалась казаками – людьми упорными в достижении своей цели. Видимо, казачья закалка отражается не только в чертах лица Коконина; она – в характере.

 

Выбор героя

Однако вернусь к центру своего внимания в данном сочинении – к муниципальному автономному учреждению «Центральная городская клиническая больница г.Реутов» (таково полное название МАУ ЦГКБ). Вызовы ХХI века для России не могли миновать этого учреждения и, к удаче реутовчан, организатор лечебного дела с большими администраторскими способностями нашёлся. Константин Юрьевич Лакунин с февраля 2003 года поныне (с небольшим перерывом) – главврач МАУ «ЦГКБ г. Реутов». Начал он по плану нового руководства города с наведения порядка в том, что было под рукой: неухоженная территория, обшарпанные строения, практически – проходной двор без надёжной ограды, без охраны, пищеблок в состоянии «долгостроя». А когда больничное пространство было ограждено чугуном, решены неотложные проблемы на тех объектах лечебницы, которые жили, дышали, выполняли свои функции, хирург с освоенным на то время опытом в других сферах медицинской деятельности, энергично взялся за возведение хирургического корпуса, который стал реально одним из лучших в Подмосковье. Вот сюда, через одну из арок закольцованных новых строений и привели меня поиски героя для задуманного очерка.

Здесь надо оговориться, что пишу я не обзорное эссе о больнице и врачах, о пациентах лечебницы, а именно очерк, который должен вместиться в небольшие рамки и подчиняться законам жанра. Мне, публицисту, нужен герой – не самый-самый громкий, а что говорится, типичный, однако вмещающий в себя типичность броскую, отмеченную меткой индивидуальности. Со всеми служителями Эскулапа даже на одном объекте не познакомишься, ибо необходимо для художественного портрета не только увидеть и услышать, а проникнуть в самую сущность натуры. Мало что даёт опрос начальствующих лиц: для них – каждый подчинённый в той или иной степени заслуживает одобрения как специалист, поскольку с «незаслуженными расстались». А пациенты, находящиеся на излечении или благополучно выписавшиеся домой, слишком пристрастны.

Но мне не пришлось ломать голову в поисках героя. Если считать везением личное заболевание, то мне несказанно повезло. Ибо не так давно хирург городской поликлиники   № 1, узрев вены на моих ногах, настойчиво отправил меня в Хирургический Центр МАУ «ЦГКБ г. Реутов», возглавляемый известным хирургом Сергеем Александровичем Курдо. Я поднялся на 3-й этаж центра и оказался перед дверью с № 322. Табличка на двери гласила, что хозяин кабинета - Валерий Анатольевич Иванюгин, заведующий 2-м отделением хирургии. Согласитесь, когда вам предстоит довериться врачевателю, не могут не внушать надежд на удачный исход и дополнительные сведения о руках, в которых вам суждено оказаться. Например, такие: хирург высшей категории, кандидат медицинских наук, доцент кафедры хирургии Российской медицинской академии последипломного образования. Это тоже о заведующем отделением, куда меня вскоре положили.

 

Лирическое отступление от основной темы

Замечено, что при встрече с хирургом пациент вглядывается в его лицо особенно пытливо, с большим вниманием, чем при встрече, положим, с терапевтом. Оно и понятно: направленному на операцию предстоит «лечь под скальпель» этого человека. Каков он как человек? Что можно прочесть на его лице, в этих глазах? Пусть подобные вопросы столь чётко и не ставятся, но если первое впечатление пациента при обозрении лица того, кому предстоит его оперировать, благоприятно, то немо и сумбурно вопрошающий испытывает облегчение.

Уверен, любой, впервые увидевший перед собой хозяина кабинета № 322, сменит томительное ожидание операции на ощущение лёгкости. Правда, добрая молва уже создала образ Валерия Анатольевича, и не все томятся неведением, ожидая приёма у белых дверей его кабинета, но молва-молвой, а собственное ощущение важнее. Передаю своё:

Валерий Анатольевич, безотносительно оттого, каков его род занятий, каковы должность и регалии, относится к тем личностям, которые с первой минуты знакомства располагают к себе – искренней (подчёркиваю, ведь расположение к собеседнику можно «играть») приветливой улыбкой, усиливаемой теплотой глаз. Для литературного портрета этого достаточно, нет необходимости описывать черты лица, особенности фигуры и детали одежды, тем более что последние скрыты под медицинским халатом. Тесные рамки очерка не дают мне возможности растечься мыслию по древу. Поэтому сразу перехожу к главному.

 

Личность в белом интерьере

Итак, я прочувствовал героя настоящего очерка всем своим существом – от кожного покрова до глубин мозга. Первое благоприятное впечатление перешло с личности на всё множество сотрудников и предметов, которые составляют его профессиональный мир в реальных стенах лечебницы. Преобладающий белый цвет в различных оттенках стал общим ощущением белизны и чистоты, в том числе душевной, пока я находился в отделении Иванюгина. Светлым, не замутнённым и каплей тревоги, было моё предоперационное ощущение. Надо же было так подобраться коллективу милосердных сестричек (я выбираю это старинное название), молодых, по преимуществу, способных (по общему мнению) врачей, чтобы атмосфера добра в отделении ощутимо способствовала врачебному искусству слаженной команды в медицинских халатах. Это искусство я ощутил на себе, когда непростая, трёхчасовая операция проходила для меня без ощущения боли, даже весело, ибо, при «отключении» нижней половины тела, я позволил себе остроты и светские разговоры с трудившимися над моими ногами. Да, легче всего при операции, как ни странно, было мне. О хирургах такого не могу сказать. Особенно измотанным (когда последний шов был наложен) выглядел Валерий Анатольевич. Ведь он избавлял пациента от опасности необратимых осложнений почти 180 минут, стоя, не позволяя скальпелю в устающих пальцах отклониться ни на миллиметр от единственно правильного направления. «Ну, всё, - услышал я наконец голос главного исполнителя операции и увидел над экраном его крайне усталое, но улыбающееся лицо. Подумалось, откуда только берутся силы для таких и намного более сложных ежедневных трудов.

Здесь следует обратить внимание на то, что учебные заведения хирургов высшей категории не выпускают. Ими становятся дипломированные врачеватели известного направления в операционных. Если есть к тому призвание. Если есть желание всю жизнь учиться. Если есть характер, воля, смелость брать на себя ответственность, способность к воспитанию выносливости в себе. И, тоже важное, - чувство сопереживания с теми, которые молят об облегчении, спасении. И если есть в нужное время, в нужном месте умелые наставники. Без последних, полагаю, при всём явном наборе перечисленных качеств, не состоялся бы хирург от Бога В.А. Иванюгин. В то, что он есть сейчас, выпускник по специальности «хирургия» лечебного факультета Московской медицинской академии им. И.М. Сеченова вырастал через врача-аспиранта, и врача-хирурга, младшего научного сотрудника в клиниках Москвы и области, наконец, на благоприятной почве ЦГКБ.

На последнем месте, при творческом, активном, лидерском участии В.А.Иванюгина, на базе вновь созданной хирургической службы больницы, развёрнута плановая и экстренная хирургическая служба, в том числе и эндовидеохирургическая, онкологическая помощь при раке желудка и толстой кишки, печени, поджелудочной железы; освоена хирургия щитовидной железы. Также введены новые методики в хирургии грыж, современные лапароскопические методики лечения грыж пищеводного отверстия диафрагмы, лапароскопические методики лечения рака толстой кишки.

Когда я об этом всём узнал, коротая послеоперационное время в больнице, я даже разочаровался в том, что для скальпеля Иванюгина моя проблема с ногами – одна из самых пустяшных. Ведь мой(!) избавитель, помимо хирургии вен нижних конечностей, владеет полным объёмом плановой и экстренной абдоминальной хирургии; плановой и экстренной эндовидеохирургией; хирургией щитовидной железы, грыж передней брюшной стенки; онкохирургией желудка, толстой кишки, желчевыводящих путей, печени, поджелудочной железы, пищевода; экстренной торокальной и кардиохирургией; экстренной урологией; оперативной техникой экстренной и лапароскопической гинекологии, экстренной ангиохирургии. Но, по размышлении, пришёл к выводу, что для истинного мастера своего дела (притом, дела, в котором каждая ошибка может быть роковой), нет пустяшных операций. Любая для него – равноценна по важности, ибо за каждой - живой человек.

 

Валерию Анатольевичу, члену Хирургического общества г. Москвы, Российского общества хирургов, Российского Общества эндоскопических хирургов, автору научных работ, скоро - доктору медицинских наук, часто вспоминается давний случай, когда был он начинающим хирургом. Тогда, в «лихие 90-е», начинающие врачи получили дополнительную возможность учить хирургию не столько по спецлитературе и учебникам на курсах повышения квалификации врачей, сколько непосредственно в операционных. В основном, там они постигали и отрабатывали свои профессиональные навыки. Работы было очень много. Приходилось выдерживать и по трое суток дежурств подряд. Тем, кто хотел в совершенстве освоить профессию, не приходилось искать больных. Бывало нередко, вспоминает Валерий Анатольевич, когда во время какой-либо операции поступал, как говорится, «не жилец», с тяжёлыми колото-резаными или огнестрельными ранениями. Приходилось  экстренно разворачивать рядом импровизированный операционный стол из транспортировочной каталки и оперировать на два стола одновременно, не замечая, как пролетает ночь и наступает рассвет. В таких условиях практики хирург набирается профессионального опыта  в 2-3 раза быстрее, чем обычно. Правда, такой «конвейер» грозил начинающему хирургу как бы замереть на однообразии операций, превратиться в ремесленника, тогда как перспектива требовала развиваться дальше, как в практическом, так и в научном плане, не отставать от современной мировой хирургии.

 

В те годы за рубежом энергично  внедрялось новое революционное направление в медицине – лапароскопическая хирургия. Что это такое? В двух словах: лапароскопия – это выполнение операций в брюшной полости без разрезов, через проколы,  щадяще. Как всякое новшество,  революционное направление в науке и практике, породило неверие в его жизнеспособность, немало скептиков. Особенно в России, пресыщенной всякими «революциями».  Молодой же хирург Иванюгин, по наитию что ли (а вернее – по смелости природного искателя новых путей в избранном направлении), оказался среди того меньшинства своих коллег, которые  присмотрелись внимательно и поняли: за лапароскопической хирургией - будущее. И пришёл тот самый день, когда он с единомышленниками провёл операцию по новой методике. Результат превзошёл все ожидания. В.А.Иванюгин уверенно определил главное дело своей жизни. И посвятил себя ему целиком.

 

 

Оптимистический эпилог

 

В.А.Иванюгину не только удалось увидеть в лапароскопических методиках будущее хирургии; он всячески начал развивать и пропагандировать новые методы, разрабатывать и внедрять в практику различные лапароскопические приёмы, защитил кандидатскую диссертацию, а сейчас  заканчивает докторскую. Кроме того, ему  удалось «заразить» идеями нового направления в хирургии своих  сверстников-коллег и даже немало коллег старой школы, сторонников проверенных методов, а в  молодом поколении хирургов нашёл массовую поддержку.

 

Заканчивая на этом настоящий очерк, я, живой свидетель врачебного искусства Валерия Анатольевича Иванюгина, желаю ему  развивать лапароскопическую хирургию, распространять лапароскопические методики на всё более сложные операции. И (как обязательный род деятельности) - делиться своими навыками и знаниями с коллегами и учениками.

 

Сокуровъ~