И покойникам нет покоя!

Прошу не читать эти заметки людей слабонервных и брезгливых, так как речь в них пойдёт о смерти и о том, что происходит после неё.

У меня умерла жена. Мы развелись с ней более десяти лет назад, но сохранили хорошие отношения. После тяжёлой операции в июне этого года она уже не вставала с постели, с ней надо было кому-то сидеть и обихаживать её. Этим занимался я. Умирала она несколько месяцев – в мучениях, на четвёртой, последней, стадии онкологического заболевания. Но речь сейчас не об этом. Она умерла в субботу в городе Павловский Посад. Число тут неважно, важен день недели. Потому что в субботу и воскресенье все так называемые присутственные места, то есть городские организации, не работают. А тебе, чтобы похоронить человека там, где он перед смертью просил, надо собрать кучу документов и справок.

Жена просила похоронить её в могилу своих родителей на центральном кладбище Павловского Посада, рядом с нашим сыном, погибшим десять лет назад. Подхоронить, так это называется официально, к родителям её было можно, это разрешается спустя пятнадцать или двадцать лет после последнего захоронения. Но для того, чтобы её подхоронить, оказалось, мне надо было собрать для начала следующие документы: свидетельства о смерти всех захороненных в одной ограде, свидетельство о её рождении, свидетельство о нашем браке, свидетельство о расторжении брака, свидетельство о рождении сына, свидетельство о смерти сына, мой и её паспорта, моя и её карточка со СНИЛСами и мой и её документ о получении ИНН. У меня было ощущение, что меня тоже собираются хоронить.

Сбором документов я занимался в субботу и воскресенье. Лишь в понедельник, на третий день после её смерти, когда по православным канонам её тело уже надо было предать земле, я смог поехать с документами и посмертной одеждой для жены в Орехово-Зуево. Причём тут Орехово-Зуево? При том, что именно в морг этого города отвезли её тело. В Павловском Посаде есть свой морг, и он работает. Но не работает отделение судебно-медицинской экспертизы (СМЭ), где тебе должны после вскрытия дать заключение о смерти родственника. Оба сотрудника этого отделения отсутствуют. Всех покойников Павлово-Посадского района везут в Орехово-Зуево. А тут складывается следующая ситуация.

Сначала сотрудники местного отделения СМЭ занимаются своими, то есть орехово-зуевскими, покойниками. Потом начинают заниматься «чужими». Но не всеми, а только теми, кто заключил договор о платных парамедицинских услугах. Так называются услуги по заморозке и макияжу тел умерших. Тебя в СМЭ, не принимая документы покойника, направляют в ритуальное отделение, находящееся тут же, при центральной городской больнице Орехово-Зуева. Там, не спрашивая о том, нужны ли тебе такие услуги, начинают составлять договор.

Большинство родственников покойных и не подозревает, что они могут отказаться от таких услуг. Они, кстати, стоят от двадцати одной тысячи восьмисот рублей (это минимальная цена!) до тридцати с лишним. Если бы я не знал заранее, что можно отказаться от этих услуг, то и отдал бы деньги не задумываясь. При отказе же тебя заставляют по образцу написать документ следующего содержания:

«Я, ФИО, отказываюсь от оказания платных парамедицинских услуг по трупу ФИО в связи с тяжёлым материальным положением. О возможных негативных последствиях ввиду отказа от вышеуказанных услуг (гнилостные изменения, пропитывание и опачкивание одежды гнилостными жидкостями) предупреждён. По этому поводу претензий не имею и иметь не буду, поскольку отказался от предложенных услуг. Число и подпись».

После этого, отдав бумагу в ритуальном заведении, ты идёшь в отделение орехово-зуевского СМЭ, где у тебя теперь забирают документы покойника. Их там собирает лаборантка Женя, молодая женщина с прямой короткой причёской. Когда я спросил её, будет ли сегодня готово заключение о смерти, потому что без него мне не выдадут в Павловском Посаде никаких других справок, то есть свидетельства о смерти жены и разрешения на захоронение, Женя ответила на ясном глазу: конечно, я вам позвоню сегодня часа в три и скажу когда подойти.

Она не только не позвонила, но и была недоступна для звонка ни в этот, ни в следующий день. При этом спустя всего полчаса она говорила павлово-посадским ритуальщикам по телефону (это же свои), что не только сегодня, но и завтра вряд ли вскрытие будет произведено. Причины описаны выше. Мы, отказавшиеся от услуг, в очереди последние. К этому времени я уже приехал в Павловский Посад. Ведь надо было покупать гроб, венки, подушку, покрывало и прочие принадлежности к похоронам. А также договариваться о копке могилы и организации похоронного транспорта. Помимо этого заказывать отпевание в храме.

В этот день мне пришлось несколько раз приезжать из одного города в другой и возвращаться. Не дозвонившись и не дождавшись звонка Жени, я приехал в Орехово-Зуево вновь. В бюро СМЭ, как и утром, стояла толпа родственников умерших. И все они были из Павлово-Посадского района. Тогда-то нам и объявили, что покойников много и вскрывать их не успевают. И работать они заканчивают в пять, то есть в семнадцать часов. А заключение, напомню, дают только после вскрытия. На следующее утро, опять не дозвонившись Жене, я послал ей смс-ку:

«Женя, доброе утро! Это такой-то, муж находящейся у вас четвёртые сутки такой-то. Передайте по начальству. Если я сегодня до 12 часов дня не получу заключение о смерти, я напишу резонансную статью и на её основе пошлю жалобу в Следственный Комитет и копию в приёмную Президента».

Почему именно в Следственный Комитет? Потому что именно его структуры курируют не только работу СМЭ, но и, по слухам, организацию большинства ритуальных отделений при моргах. А это, оказалось, частные предприятия. Только бизнес, ничего личного. То есть ниточки от них тянутся в заоблачные выси. А заоблачные выси находятся рядышком – в Москве. Всё это и многое другое я узнал, ожидая в очередях сначала заключение о смерти жены, а на следующий день и выноса из морга её тела.

Например, что это далеко не первый случай, когда покойников задерживают. Что это своеобразная месть за неоплату парамедицинских услуг. Что на третий день, а то и раньше при тёплой погоде у умерших могут появиться признаки разложения. Что холодильников на всех покойников не хватает. И поэтому летом, в жару, как выразился один из могильщиков, трупные черви из дверей морга вываливались. И что мне ещё повезло.

Как бы там ни было, после отправки смс-ки Жене, в половине двенадцатого дня, когда я опять ехал в Орехово-Зуево, мне позвонили и, извинившись, сказали, что вскрытие только начали и к двенадцати не успевают, придётся подождать полчаса. Опоздали они на час. За этот час мне пришла в голову мысль написать на имя заведующего орехово-зуевским отделением ГБУЗ МО «Бюро СМЭ» следующее заявление:

«Довожу до Вашего сведения, что если завтра, такого-то числа, у моей умершей жены такой-то окажутся признаки разложения, то я проведу независимую экспертизу и подам на Вас в суд, так как, во-первых, меня вынудили подписать отказ, если я не заплачу, а во-вторых, ваше бюро СМЭ превысило все допустимые сроки хранения покойников без холодильника. Иск будет подан как на неуважительное отношение и к покойникам, и к их родственникам, так и на истребование морального ущерба. Число и подпись».

Я передал его в руки заведующего, когда он, находившийся в морге при очередном вскрытии, высунулся ко мне в свободную минуту из окна. После этого, с заключением на руках, я вернулся в Павловский Посад, где кроме этого заключения понадобились наконец и все остальные документы. Перечислять вновь не буду. В ЗАГСе я получил свидетельство о смерти и справку о смерти. Последняя нужна для получения в Пенсионном фонде материальной помощи на похороны. Это аж целых шесть тысяч четыреста с чем-то рублей. Которые будут перечислены тебе на карточку в течение месяца. А ушло на похороны у меня за два дня практически сто тысяч. И это, сказали мне знакомые, ещё немного.

Со свидетельством о смерти мне надо было явиться в павлово-посадский МФЦ, где я должен был получить сначала решение о подзахоронении, а потом и само разрешение на захоронение. Всё это я успел сделать до конца дня, хотя зал выдачи документов был забит битком родственниками умерших. Со многими из них я стоял в очереди в орехово-зуевском отделении СМЭ. На пятые сутки я приехал утром в Орехово-Зуево получать многострадальное тело жены.

И покойникам нет покоя! Когда я отказался от парамедицинских услуг, мне, в свою очередь, отказались даже вставить жене зубной протез нижней челюсти, выпавший после смерти. Рот её запал. Но после моего заявления на следующий день я получил тело и со вставленным протезом, и совершенно не обезображенное тлением. На отпевании в храме рядом с ней в гробу лежала незнакомая женщина с совершенно почерневшим лицом. Видимо, её родственники тоже отказались от парамедицинских услуг.

В заключение хочу сказать вот что. Боритесь за свои права. Один из возможных путей я вам показал. Главы вышеназванных городов, как и вышестоящие инстанции СМЭ, не хотят или не могут по понятным причинам изменить сложившуюся ситуацию, перекладывая все проблемы на низовой персонал (к нему только одна просьба – не врать так легко и бездумно) и самих родственников умерших. И пора прекращать такое, до идиотизма доведённое, забюрокрачивание процесса похорон!

Сергей Хуммедов, nmgazette@mail.ru

2021 г.